ЗАКОНЧИВ Рязанское воздушно-десантное училище, лейтенант Рустам Турсункулов попал служить в отдельную бригаду специального назначения Туркестанского военного округа, дислоцировавшуюся в городе Чирчик. Горно-пустынная местность как нельзя более соответствовала рельефу соседнего Афганистана. Бригада и группа спецназа, которой командовал Рустам, день за днем проводила в постоянных и напряженных учениях. То, что рано или поздно придется выполнять какое-то специальное задание на территории соседнего Афганистана, стало ясно, когда на базе бригады создали так называемый мусульманский батальон. Весь его личный состав был из представителей среднеазиатских республик, за исключением зенитчиков комплекса “Шилка”. Здесь роль “правоверных” исполняли украинцы. Всем пошили форму, которая была принята в афганской армии.
В конце декабря 1979 года мусульманский батальон, подготовленный и оснащенный для выполнения боевых задач, приземлился в Баграме. Своим ходом дошел до Кабула. Цель — охрана главы государства Хафизуллы Амина. Советское руководство, изощренное в политических и военных маневрах, запустило в Афган троянского коня, который скоро показал свою истинную сущность. Встав вторым кольцом охраны вокруг дворца Тадж-Бек, мусульманский батальон был готов в любую минуту атаковать охраняемый объект.
Первоначально задача, которую поставило перед батальоном руководство, была такова: доставить ко дворцу штурмовые группы КГБ, на подступах к дворцу завязать бой, отвлечь на себя силы охраны, а также не дать проникнуть ко дворцу подкреплениям афганской гвардии. Но это предполагалось. Получилось все несколько иначе.
— Наш батальон был разбит на несколько групп, каждая из которых получила свой участок действий, — вспоминает Рустам. — Группа Сатарова, заместителя командира нашего отряда, должна была нейтрализовать танковый батальон афганской армии, который располагался недалеко от дворца. Две другие группы, которые возглавляли мой однополчанин Шарипов и я, должны были прорываться ко дворцу. В моем распоряжении находились БТРы. У Шарипова — БМП. Его задача была сложнее — боевые машины с десантом спецназа должны были подойти ко дворцу по дороге, которая серпантином огибала дворец. Я двигался напрямую с другой стороны.
Команда на штурм поступила ночью. Атакующие начали движение. И сразу попали под ураганный огонь аминовской гвардии. Из дворца били в упор из автоматов, крупнокалиберных пулеметов, велась стрельба из гранатометов. С нашей стороны по дворцу работали “Шилки”, в башнях которых сидели украинские “мусульмане”. Шквальным огнем им удалось подавить афганских пулеметчиков, что позволило спецназу ворваться во дворец. Но это было потом, а в первые же минуты штурма один из БТРов оказался подбит и сгорел на глазах у всех. Это были первые потери. Рустаму Турсункулову на головной машине удалось прорваться к стенам дворца. В горячке боя некогда было оглядываться на пылающий сзади БТР. Сам Рустам находился на броне (как под свинцовым дождем остался жить — только Аллаху известно), весь же десант сидел в чреве БТРа. Все машины под завязку были набиты боекомплектом. Любое прямое попадание могло превратить БТР в братскую могилу, в которой остались бы лежать и ребята из “Грома”, и “мусульмане”... Но обошлось.
Подойдя ко дворцу и десантировавшись, бойцы группы Турсункулова залегли — шквальный огонь с обеих сторон не позволял поднять голову. Рустам видел, как первая атака “Зенита” и “Грома” захлебнулась в огненном смерче. Однако время шло, и график продвижения необходимо было соблюдать, ведь с другой стороны дворец тоже штурмовали наши ребята, им нужна была помощь...
В этот отчаянный миг Турсункулов, зарывшийся в землю со своими бойцами, услышал: “Мужики, ну что ж вы лежите? Помогите!!!” Подняв своих людей и рванувшись ко дворцу первым, Рустам пошел на помощь спецназу. Это было нарушением приказа. Но спланировать все до конца получается редко. Этот случай, к сожалению, не был исключением.
— Страшно было то, что мы остались без связи. Все мои связисты в первые же минуты оказались выведены из строя: одни были ранены, у других рации оказались разбиты попаданием в них пули или осколка. Да что там говорить! Я и сам, не успев вылезти из БТРа, сразу получил две отметины. Первая — в каске, которую пробила крупнокалиберная пуля, оставив огромную дыру. Спасло то, что я не затянул ремешок, а так бы точно шейный позвонок пополам... Другая пуля попала мне в грудь, в то место, где я разместил магазины для автомата. Удивило, что патроны не сдетонировали. Зато синячище на теле остался такой, что будь здоров... Страшно было и то, что наши гранатометчики, стрелявшие из АГС-17 по заданной им заранее площади, так и не перенесли огонь. И нам пришлось прорываться сквозь ливень свинца, который лился с обеих сторон. Как удалось это сделать, я сейчас не могу сказать. Но мы прорвались во дворец. Все обмундирование было разорвано в клочья, посечено осколками и каменным крошевом. Ссадины и незначительные ранения были у каждого, но мы их не замечали.

По анфиладе комнат продвигались, как учили: граната, стрельба из автоматов, вперед. “Мусульмане” не были готовы действовать в самом дворце, такой задачи у них не было, поэтому, как вспоминает Рустам, продвижение было хаотичным, плана дворца никто из них не знал. Конкретную задачу знали только ребята из “Грома” и “Зенита” — они-то готовились к захвату. В этой кутерьме разобраться, где свой, где чужой, было не просто сложно — почти невозможно. Какие там опознавательные повязки на рукавах! Выручил обыкновенный русский мат — более точного определителя “свой-чужой” оказалось не найти... В одной из комнат наткнулись на особиста Михаила Байхамбаева, тот возглавил группу, и дальше продвижение шло вместе с ним. Установка была одна: только наверх, наверх по этажам, наверх...Ш
Штурм завершился через 45 минут, как и планировалось по графику.
После захвата дворца Рустаму поручат охранять семью погибшего Амина — домочадцы хозяина Тадж-Бека еще долго будут находиться под впечатлением от всего случившегося...
Вместе со спецназовцами “Зенита” и “Грома” Рустам побывал и в кабинете Хозяина. Роскошь там была потрясающая. Но Турсункулова больше всего привлекла снайперская винтовка из коллекции личного оружия Амина. Лейтенант на правах победителя взял этот трофей с собой. Как оказалось, совершенно не напрасно. Через несколько часов это оружие спасет ему и его товарищам жизнь. Но это случится позже. А сейчас необходимо было в первую очередь решить вопрос с пленными, которых было очень много, и обеспечить охрану взятого дворца. Эти задачи в первые часы после штурма легли на “мусульман”. Как раз тогда лейтенант Турсункулов впервые познакомился с Эвальдом Григорьевичем Козловым, который вскоре станет первым командиром “Вымпела”. Козлов, оказавшийся в числе первых спецназовцев, которым удалось прорваться в аминовскую цитадель, сразу выделил из героев-”мусульман” молодого, горячего лейтенанта. Выделил и запомнил надолго. Окровавленную повязку на голове Рустама Козлов сразу же вспомнит, когда Турсункулов придет служить в “Вымпел”. Вспомнит и ту, аминовскую снайперскую винтовку, которую из дворца вынес Рустам.
— Рядом с дворцом находился афганский генеральный штаб. И как только мы вышли из уже взятого дворца, из генштаба по нам открыли пулеметный огонь. Нашего замполита сразу же ранило. У меня состояние тогда было возбужденное, я себя чувствовал победителем, кровь еще бурлила, боевой азарт не прошел. Так я прямо на глазах у всех встал в полный рост и сделал три выстрела (больше в винтовке не было патронов) по генштабу. Целил в то место, откуда шла стрельба. Расстояние было приличное, но оптика у аминовской винтовки была немецкая — превосходная. Не знаю, попал ли я или кто-то другой там в здании разобрался с пулеметчиком, но стрельба прекратилась. Эту винтовку вскоре у меня забрали, попросили в качестве трофея для одного из руководителей КГБ. Конечно, отдал, даже без сожаления. Что мне эта снайперка, когда сам живой остался — вот что было настоящей радостью!
Награждали Рустама и других командиров групп мусульманского батальона в родной чирчикской бригаде. Было это спустя четыре месяца — в апреле 1980 года. Ребятам кто-то сказал, что, мол, в Москву послали представления на Героев. Однако в Чирчик пришли ордена Ленина. Так, в двадцатитрехлетнем возрасте, будучи лейтенантом, Рустам Турсункулов стал кавалером высшей государственной награды страны.
После афганской эпопеи служба у лейтенанта Турсункулова пошла по возрастающей. Его быстро сосватали сначала в особый отдел бригады, потом, спустя несколько месяцев, в КГБ Узбекистана. В задачи Рустама входила подготовка и обучение спецгрупп с определенными, специфическими целями. Каковы были эти цели, можно понять, зная, в чьем подчинении находился Турсункулов. Кроме непосредственных начальников в КГБ Узбекистана, он имел еще и командиров в самой Москве — восьмой отдел Управления “С” (нелегальная разведка и специальные операции) осуществлял руководство его деятельностью.
— В самом начале восьмидесятых в Узбекистане шла незримая, но самая настоящая война. Война центра с чудовищной коррупцией, охватившей весь государственный организм республики. В Ташкенте и его окрестностях шли массовые аресты лиц, подозреваемых в крупных хищениях. Всей операцией руководило КГБ Узбекской ССР. Случалось, мы за одну ночь накрывали до 40 адресов. Выезжали спецгруппами. Командиры этих групп, как правило, были из числа тех ребят, которые прошли Афган, имели боевой опыт. И когда шли аресты, приходилось буквально штурмовать дома. Нам оказывали открытое сопротивление. Почти все дома охранялись с оружием, во дворе были собаки, готовые броситься на любого. В одном из таких домов в меня стреляли из охотничьего ружья. Слава Богу, мимо, в каких-то миллиметрах картечь пролетела. А мы ведь шли на задержание только с пистолетами и даже без бронежилетов. Нам в Комитете так говорили: да что вам экипироваться как на войну, вы, элита спецназа, и не сможете справиться с какими-то бандюганами! Разве им объяснишь, что бандюганы зачастую были вооружены лучше нас. А однажды мы нарвались на родственников Рашидова. Он тогда был еще очень силен. После этого меня и моих товарищей целый месяц держали под следствием. Но нас отстояли — тогда узбекские дела уже находились под пристальным вниманием центра.
Вскоре Турсункулова пригласили в Москву — в отдельный учебный центр КГБ СССР “Вымпел”. Здесь и состоялась встреча старшего лейтенанта со старым знакомым. Эвальд Козлов в ту пору уже командовал “Вымпелом”. Узнал, вспомнил — разве такое знакомство забудешь! Искренне порадовался тому, что Рустам будет служить под его началом: “Нам нужны такие люди, я в тебе уверен. Действуй”.
Рустам Турсункулов действовал. Работать нравилось, о сослуживцах вспоминает с теплотой: “Это были золотые люди, с ними можно было решать любые задачи. Все были заряжены на службу, на выполнение приказа. Была идея, ради которой не щадили ни здоровья, ни жизни. И это не высокие слова, это суть службы в “Вымпеле”.
Из “Вымпела”, в котором прослужил несколько лет, Рустам поступил на факультет повышения квалификации Высшей школы КГБ СССР. Закончил его и снова попал в Афганистан. На этот раз советником. Благо и опыта уникального, и знаний глубоких было достаточно. Помогал афганским военным готовить спецоперации, разведывательные и диверсионные акции. Свободно владея дари, он легко установил контакты со своими подопечными — сотрудниками госбезопасности ДРА, спецназом афганской армии. Да-да, был и такой в ту пору. И с мнением отдельных “знатоков”, что сами афганцы были слабо подготовлены в военном отношении, Рустам категорически не согласен.
— Их спецназ был прекрасно подготовлен и в военном, и в физическом, а главное — в моральном плане. Это я знаю точно, сам наблюдал за их подготовкой, сам работал с ними. Готовились они для выполнения разведывательных и диверсионных заданий в тылу у моджахедов. Уходили на задания, как правило, по нескольку человек. Но мне всегда было грустно смотреть на этих ребят. Потому что так, как рисковали они, в Афгане мало кто рисковал. Процент возвращений групп с таких спецзаданий был крайне мал, они были, по сути дела, смертниками. Но они шли, потому что искренне верили в то, что действуют ради счастья народа, ради завоеваний апрельской революции.
Рустам Турсункулов пробыл в Афганистане советником два года, после чего в 1988 году снова вернулся в “Вымпел”. Тогда слова “невозможно” в лексиконе “вымпеловцев” не существовало. Сотрудники центра ежедневно, ежечасно доказывали эту истину. В ту сложную для всей страны пору — в конце восьмидесятых — “Вымпел” впервые за время своего существования стал участвовать в операциях на территории Союза. Рустам побывал во всех горячих точках тогдашнего СССР. Сам принимал участие в планировании спецопераций, но об этих страницах своей биографии рассказывать не любит.
Из “Вымпела” пришлось уйти по состоянию здоровья, стали тревожить старые раны. Поврежденное еще при штурме дворца Амина плечо все чаще беспокоило, а вскоре практически отказало — руку невозможно было поднять. Все это закончилось несколькими сложными операциями. Спасибо врачам — собрали плечо по-новому, заменив поврежденные кости пластиковыми деталями. “Как в конструкторе”, — смеется Рустам. До увольнения в запас служил в Краснознаменном институте КГБ имени Андропова. Преподавал тактико-специальную подготовку, которая всегда была его коньком.

Увольнялся в 1994 году с тяжелым сердцем. На его глазах развалилась мощнейшая структура, которая всегда славилась не своим именем, а людьми, составляющими золотой фонд государства. Мог бы служить и дальше, впереди была возможность сделать карьеру, получить звание полковника. Но...
— У нас была ИДЕЯ, у нас была ПРИСЯГА. Мы верили в то, что делаем, мы никогда не думали о себе. Родина, народ стояли для нас на первом месте. Так было всегда. Мы верили в то, что будет лучше, что мы не зря служим. И когда наши идеалы оказались растоптаны кликушами в одночасье, когда нас стали подставлять государственные чиновники, желание служить пропало. Я не знал, кому служу...
С Рустамом Турсункуловым мы беседовали около двух часов. Вспоминали прошлое, обсуждали настоящее. Ему, преуспевающему ныне бизнесмену, главе одного из крупных охранных предприятий столицы, было трудно скрыть свою горечь от того, что произошло со страной и с ним в последние годы. Он устал от того, что его часто останавливают на улице милицейские сержанты “для проверки документов”. Восточная внешность нынче в Москве хуже клейма на лбу. Он привык: свою горечь всегда прячет за ослепительной улыбкой крепких белых зубов.
— Ну не могу же я объяснять каждому милиционеру, что сделал для страны столько, сколько многим не сделать за всю свою жизнь, и что страну люблю я не меньше других. Ведь это моя Родина, которой я служил честно...
Нет, в бурных рыночных преобразованиях Рустамходжа Турсункулов не затерялся — профессионализм и хватка нынче ценятся не менее, чем в прошлые годы. Но жизнь свою он поделил совершенно четко: на то время, когда он служил народу, и на то, в котором он служит самому себе. Первое для него неизмеримо дороже...

Александр ЛЕБЕДЕВ