Из шифровки, направленной в Москву 11.08.1990
«11 августа в городе Сухуми семь арестованных преступников, находившихся в ИВС МВД Абхазской АССР, захватили в качестве заложников трех работников охраны. Овладев ключами, они выпустили из камер 68 подследственных и осужденных. В дальнейшем бандиты заняли три этажа здания изолятора, в том числе и помещения, где хранилось свыше 3 тысяч стволов нарезного и гладкоствольного оружия, более двадцати тысяч единиц боеприпасов, изъятых у населения и организаций республики. Среди 75 содержавшихся в изоляторе 73 совершили уголовные преступления. 15 из них арестованы за убийство, 8 — за разбой, 1 — за угон самолета. Инспиратор этой акции — трижды судимый рецидивист Павел Прунчак, осуждённый к высшей мере наказания за убийство трех человек, двое из которых сотрудники милиции.
11.08.90, Сухуми, ИВС»

Лутцев Виктор, майор спецназа КГБ. Работал в «Альфе» с 1982 по 1992. После прохождения боевой стажировки в Афганистане участвовал в Саратовской, Сухумской и Уфимской операциях по освобождению заложников. В 1991 году по приказу Кремля в составе группы спецназа КГБ принимал участие в Вильнюсских событиях — штурме городского телецентра. Уволился в 1992 году вместе с группой других ветеранов по причине нежелания присягать Президенту Борису Ельцину. Награжден орденом Боевого Красного Знамени.

Это было 12 августа. Был еще день. Мы отстояли сутки и собирались по домам. Внезапно Карпухин объявил срочное построение и сказал, что мы летим в командировку в Абхазию. Детали не доводили и сказали, что «все в руках МВД», что нас приглашают только как консультантов, что, скорее всего, мы — «Альфа» — участия принимать в операции не будем. Мы взяли только дежурное оружие, спецоружие не брали, не брали ни специалистов по связи, ни подрывные средства, ни спецсредства. У каждого из нас был такой черно-серый «тревожный» чемоданчик весом в 15 кг, с поролоновыми ячейками. Автомат с пистолетом и боекомплектами там помещались. Вот с такими кейсами и вылетели. Выдвинулись мы с нашего объекта на Алтуфьевском шоссе, вылетели из Внуково и через два часа уже были в Адлере, откуда на «Икарусах» нас доставили в Сухуми. Нас, сотрудников спецназа КГБ, было двадцать два человека вместе с командиром Виктором Федоровичем Карпухиным. Старшими подгрупп были Александр Михайлов, Михаил Максимов и я.
Вот моя подгруппа: В. Лутцев, И. Орехов, Е. Первушин.
Добрались до центра города, посмотрели обстановку. Первое, что запомнил — огромная толпа возле ИВС. Это были родственники «пятнадцатисуточников», также оказавшихся волею судьбы в изоляторе…
Нам довели обстановку. Вот что было в сухом остатке: сам Сухумский изолятор, окруженный, как положено, забором с колючкой, состоял из двух корпусов — здание ИВС было пристроено к административному корпусу, располагавшемуся буквой «П», и примыкало к нему посредством лестничных переходов. В захваченном зэками трехэтажном тюремном корпусе «умники» из местного ГУВД организовали комнату временного хранения оружия, которое изъяли у местного населения. Там чего только не было — пистолеты ТТ, пистолеты Марголина, охотничьи ружья и спортивные винтовки для биатлона. Все это попало в руки бандитов. Чтобы продемонстрировать наличие оружия, зэки выкинули из окон наган и несколько патронов. Существовала реальная опасность того, что, мобилизовавшись и дополнительно вооружившись, зэки могли вырваться из тюрьмы. Допустить их выхода в город с этим арсеналом в руках мы не имели права. Сразу после начала бунта зэки разгромили канцелярию и достали секретные документы, из которых они выяснили, кто из зэков в ИВС находился на оперативной связи — «стучал» в канцелярию. Этих несчастных страшно избили (удивительно, как вообще не зарезали). Также были захвачены три контролера, над которыми поиздевались от души. В самом ИВС хорошо вооруженные преступники контролировали только внутреннюю часть и наружу им выхода не было. Они выдвигали различные условия, требуя то БТР, то вертолет с экипажем. Наши «переговорщики» тянули время, душевно увещевая преступников, то «соглашаясь» с ними, то переубеждая их «пойти нам навстречу». Так, например, удалось «уговорить» бандитов не садиться в вертолет с крыши ИВС — крыша может не выдержать вес вертушки и, потом, кругом деревья, провода — все это мешает взлету и посадке. От посадки в БТР их тоже отговорили — тесно вам тут будет, ребята, некомфортно. (Представьте, пришлось бы нам штурмовать этот БТР).
В конце концов, «развели» их на РАФик…
Нам поставили задачу — осмотреться, войти в обстановку и, исходя из требований преступников, доложить план. Вместе с Сашей Михайловым и Сергеем Лысюком мы долго крутили, вертели и, наконец предложили два варианта.
Первый: во время переговоров наш снайпер «валил» главного и сразу же начинался штурм с нескольких сторон после взрыва дверей в ИВС.
Второй: под предлогом невозможности приземления вертолета на крышу выманить зэков во внутренний двор, предоставив им транспортное средство, а потом штурмовать этот транспорт и само здание тюрьмы.
С первым вариантом не сработало: Прунчак — один из главных среди бунтовщиков, во время переговоров прятался за заложником, снайпер его плохо видел и поразить точно не мог. Генерал МВД Стариков этот план отверг из-за опасения, что будут большие жертвы. Поскольку в данной ситуации всем рулило МВД, мы возражать не стали.
Вечером того же дня мы расположились в туристическом кемпинге, поставили палатки, сутки 14 августа отдыхали. Немного потренировались штурмовать автобус (ПАЗик).
Потом вся ситуация резко поменялась. Там, в ИВС, плохие парни очень устали, здесь, у нас, тоже устали от ожидания. Начали «перегорать», а это плохо. И тут Карпухин сказал: «Готовьтесь!»
Он набрал Москву, Председателя КГБ СССР Владимира Крючкова, доложил ему обстановку. Крючков сказал ему: «Если вы уверены, то берите в свои руки ситуацию».
Итак, преступники согласились на РАФик. По их предположениям, на этом РАФике, вооруженные до зубов, они доедут до ближайшей полянки в соседней роще, а там их будет ждать заправленный вертолет с готовым к услугам экипажем. Забегая вперед, скажу, что этот РАФик дальше запертых ворот административного блока так и не выехал. Мы нашли два РАФика, и «Витязи» заминировали оба, на случай, если один бандиты «забракуют». Чем минировали? Безосколочными, безоболочными гранатами. Одна — под сиденьем в салоне в заднем ряду и еще одна — под передней осью, прямо под мотором. При взрыве такая граната выведет из строя на 10 секунд, причинив контузию. Кроме того, Лысюк предложил начинить пожарную кишку такими же гранатами для отвлекающего эффекта при штурме и разложить ее внутри двора, переодевшись пожарными. Заминировали кишку, переоделись, вышли во двор, разложили. Кишка не взорвалась потом.
У меня тогда был 5-летний сын, жена. Жили все в то время стабильно, привыкли к этой стабильности. Жена знала, что если меня нет дома, значит — где-то на задании. За семью я не волновался, в случае чего… Волнение было за себя, страх был не выполнить, опозориться. Все-таки бунтовщиков было около семидесяти. То есть соотношение нас, спецназовцев, к ним было один к трем.
Перед штурмом я поссорился с Игорем Ореховым. Он был очень опытным снайпером, а сотрудник, которому поставили задачу работать, как снайперу с крыши по преступникам, был молодым, в деле не бывавшим. Я предложил Орехову поменяться с ним, чтобы нам гарантированно иметь результат от снайпера. Игорь вообразил, что я его убираю из штурмовой группы, и ужасно оскорбился. Насилу его успокоил.
Итак, наша тройка зашла в административное здание и через него проникла в трансформаторную будку. Она выходила дверцей прямо внутрь двора. Будочка была маленькой, тесной (два на три метра) и раскаленной на солнце. Там мы провели полтора часа. Это были, наверное, самые длинные часы в жизни. Внутри было жарко, душно, воды у нас не было. Горела лампа дежурного света. Стояли, потели, как в сауне. Вести себя нужно было очень тихо, так что стояли и кашлянуть боялись. Все разговоры шепотом. Связь работала очень устойчиво, но мы все равно все переговоры вели шепотом. Другие подгруппы долго занимали свои позиции. Почему — я не знаю. С дверью, которая нас выводила во внутренний двор тюрьмы из этой будочки, была целая морока. Открывалась она наружу. Оставалось ее чем-то подпереть. Долго искали, чем подвязать. Потом отыскали какой-то кусок проволоки и им присобачили дверцу так, чтобы можно было его ногой быстро скинуть. Припоминаю, что с Саней Михайловым мы договорились, что, поскольку вокруг РАФика будут только свои, оружие — пистолеты не доставать и не открывать огонь, чтобы случайно не задеть кого-то. Разыскали подручные средства. Мне достался большой молоток. Первушин взял здоровенный ключ на тридцать восемь. Вот с этими железяками наша тройка, облаченная в бронежилеты и «тиговские» шлемы, микроавтобус и штурмовала!
Во двор вышел человек. Это был один из бунтовщиков. Он долго осматривал РАФик, потом завел мотор. Зэки уселись внутрь. Через щели в будочке мы рассмотрели, что у каждого идущего к микроавтобусу на голову надет чулок или самодельная маска. Они тащили с собой оружие и мешок с боеприпасами. Кто там был преступником, кто — заложником, не поймешь. РАФик покатился к арке через двор. Раздался взрыв. Один! Стало понятно, что почему-то сработала только одна ГСЗ. Для штурмовых групп взрыв микроавтобуса был сигналом к действию.
Штурм! Распахнув дверь будки, мы выскочили по направлению к РАФику. Так сложилось, что микроавтобус в тот конкретный момент находился ближе всех к нашей тройке — в четырех метрах, и мы достигли его за несколько секунд. Женя Первушин шел первым. Со своим ключом на тридцать восемь. Вот с помощью этого ключа и еще какой-то матери он вытряхнул из салона водителя, а потом, не зачитывая ему его права, надел на него наручники. Это заняло 5–10 секунд. РАФик уже стоял, по направлению к нему бежали две другие тройки, мы занимались прочими пассажирами микроавтобуса. Игорь Орехов запрыгнул на водительское сиденье, встал на левое колено, чтобы перелезть дальше и… увидел, что с переднего сиденья в него целится человек…
Я шел с противоположной к водителю двери. Помню, как бегу и вижу, что вдруг в окне РАФика появляется круглая дырка и мелкой паутинкой покрылось стекло. По нам стреляют — понял я. Сам выстрел не слышал почему-то. Ну, представьте — идет штурм, шум боя, была и стрельба холостыми для отвлечения внимания, так что кто и откуда стрелял, не очень-то разберешь. Тем не менее, всего «пассажиры» РАФика сделали по нам 24 выстрела! Слава Богу, они стрелки были никудышные…
Я заблокировал пассажирскую дверь, от души двинул молотком первому попавшемуся, выволок его наружу, пристегнул наручники. Сзади подлетели остальные ребята из «Альфы» и расшвыряли остальных. Так и не знаю, кто конкретно вытащил Дзиндзария и Прунчака. Две минуты занял весь этот наш штурм. Уже потом мы слышали грохот штурма самой тюрьмы, которую брал «Витязь».
Когда я подошел к водительской двери, мне стало жутко. Там лежал Игорь Орехов. Он лежал не шевелясь, лицом вниз. Я подумал, что Игорь мертв, но он подал голос, назвал свою фамилию. Мы его вытащили, осмотрели и увидели огромную опухоль на шее справа — это была пуля пистолета Марголина, калибр 5, 56, застрявшая у него в теле. Пуля малокалиберного пистолета вошла слева, сквозь шею, не задев жизненно важные органы, отколов отросток шейного позвонка, и застряла в шее, на выходе. Удивительно, я сам не поверил, но после того, как Орехову оказали помощь, он пошел с нами помогать «Витязю» запинывать зэков в камеры. Это заняло еще 15 минут.
Перед тем как входить, «Витязи» обработали бунтовщиков из «шайтан-трубы» РГС-50 — пятидесятимиллиметровый гранатомет, стреляющий резиновыми шариками или химзарядом. В тюремном коридоре они давали чудовищный рикошет — так что, когда «шайтан-трубу» применили, зэки сами расползлись по камерам. Потом уже мы камеры открывали, обыскивали их и изымали оружие…

Михайлов Александр, полковник спецназа КГБ-ФСБ, работал в КГБ с 1973, в «Альфе» с 1982 по 2005. В 1983 прошел боевую стажировку в Афганистане. За время работы в «Альфе» принимал участие в Сухумской, Саратовской, Уфимской спецоперациях… Работал в Нагорном Карабахе, в Вильнюсе 91-го, воевал в 1-ю и 2-ю чеченскую, принимал участие в штурме больницы в Буденновске, в 2002 принимал самое активное участие в антитеррористической операции в Москве на Дубровке. Награжден орденами Боевого Красного Знамени, Мужества, «За заслуги перед Отечеством», «За военные заслуги».
12 августа 1990 года я ходил майором. Мы закончили свои сутки и собирались пойти в парк Горького, выпить там по кружке пивка. Кое-кто уже туда направился, чтобы нам место застолбить. В результате этот кое-кто не попал на операцию. В 21.45 меня, Лутцева и Картофельникова вызвали срочно к Карпухину. «Поднять группу по боевой!» — такая вот вводная. Деталей не доводили, сказали, что взять с собой все: подвесные системы, кейсы, короче, взяли по максимуму для штурма. Было нас 22 сотрудника. Это вместе с Виктором Федоровичем.
Вот моя подгруппа: А. Михайлов, В. Елисеев, А. Сергеев.
«Витязей» я увидел во Внуково, и только там стало известно, что именно произошло. Добрались до Сухуми. Жара, сухота. Пока стояли возле УВД, братишки с «Витязя» сгоняли за «Пепси». Ура!
Что нам было известно: 75 зэков взбунтовались и захватили тюрьму, где на хранении находились около 3000 разных стволов. В основном стволы были собраны в комнате на верхнем этаже тюремного корпуса, но кое-что находилось в помещении администрации ИВС. Мы их осмотрели. Были там необыкновенно интересные экземплярчики. Помню, лежу я на диванчике в своем «жабо» (бронежилете, полностью закрывающем корпус и шею, ОЧЕНЬ тяжелый, около 40 килограммов), а Володя Елисеев мне заносит «мушкеты» на досмотр…
Переговоры с преступниками велись по стандартной схеме. Просят они БТР. Наши переговорщики им говорят:
— Вы все в БТР не поместитесь!
Просят они вертолет. Наши переговорщики объясняют:
— На крышу вертушка не сядет, провалится!
Хорошо, что они летающую тарелку не попросили…
Думали они, думали, а мы им говорим:
— Давайте на автобусе. Доедете до стадиона, там вертушка сядет и вас подберет!
А уж автобусы мы штурмовать умели!
Короче, мы заставляли их делать те шаги, которые нам были нужны. Сели мы с Лысюком ваять план. Посмотрели всю тюрьму, со всех сторон. Поняли, что в лоб идти — смысла нет. Поэтому подвесные системы не использовали и не доставали. Главная мысль сформировалась почти сразу: нужно только, чтобы они во что-нибудь сели. Рассчитали мы с РАФиком так: минируем и работаем по взрыву гранаты. Подрыв должен был производиться дистанционно. Микроавтобус должен был ехать по дуге и уткнуться в водяной бак в определенном месте двора. Именно там наша тройка его и должна была блокировать.
«Наверху», в Москве долго решали, кто на себя ответственность возьмет. В конце концов, Федорычу это все надоело и он набрал Крючкова. Тот, конечно, тоже хитрец. Сказал ему так: «Витя! Ты там на месте, тебе виднее!» Короче, Карпухин повел себя, как настоящий мужик, и взял на себя всю ответственность!
И начало штурма, и сам штурм прошли не идеально. Во-первых, из-за того, что назначенного «Альфой» подрывника заменили на другого человека, произошла задержка с самим взрывом микроавтобуса. Во-вторых, сработало только одно взрывное устройство в салоне. В-третьих, проклятый РАФик не поехал по дуге, как это было нам выгодно, а из-за того, что со взрывом промедлили, он поехал прямо, мимо нашей тройки, которая должна была ближе всех к нему оказаться. И бежали мы за ним, на ходу стреляя по колесам. Бандиты стреляли по нам, но была сильная тряска. Хорошо, что их не учили на спецкурсах науке стрельбы в движении. Первой к микроавтобусу подскочила тройка Лутцева. Мы были вторыми. Помню, что бегу я с пистолетом, а забрало моего шлема «играет» — поднимается, опускается. Снял я шлем к чертовой матери, бросил… За нами подбежала третья тройка. В нее входили А. Пятницкий, В. Кузнецов и М. Картофельников.
Чтобы не накапливаться и не мешать тройке Виктора, которая надевала наручники на «пассажиров», я в салон не полез, а занялся тем, кто напротив водителя сидел. Так что бандита Дзиндзария, стрелявшего в Игоря Орехова, из салона вытряхнул я. Если бы знал, что это именно он в Орехова стрелял, просто порвал бы в лоскуты. Я сначала не понял, что это Игорь лежит на водительском сиденье. Он лицом вниз упал. Спрашиваю — кто? Он глухо так промычал, с усилием: О-ре-хов…
После того как вместе с Лутцевым мы его извлекли из салона, стало понятно, что он ранен, но жить будет. Хотя шишка справа у него на шее была чудовищной — пуля прямо в шее застряла!
Нужно сказать следующее: то, что заложники, находившиеся в салоне микроавтобуса, остались живы — это и чудо, и наша заслуга тоже. Мы этот РАФик расстрелять могли просто в хлам. Но тогда заложники тоже погибли бы. А так — только один из них получил ранение. Сложность основная была в том, что ВСЕ были в масках-чулках на головах. Снайпер не знал, в кого стрелять. Орехов тоже не знал, кто есть кто, и упал на троих сидящих перед ним сверху, чтобы свалить.
Разложили мы и задержанных и убитых при штурме бандитов на земле. Собрались местные менты, ходят, рассматривают, нам комплименты говорят. И тут Карпухин командует: давай помогать «Витязям»! У них с подрывом двери не вышло. Помогли, распинали зэков по камерам. Помню, они, как крокодилы, ползли по тюремному полу на нары… Забавно!
Это была первая спецоперация, когда к наградам представили ВСЕХ участников.

Елисеев Владимир, полковник спецназа КГБ, работал в «Альфе» с 1985 по 1996. В 1983-м прошел боевую стажировку в Афганистане. За время работы в «Альфе» принимал участие в Сухумской, Саратовской операциях, а также в спецоперации в Минводах. Участвовал в событиях в Москве 1993 года у Белого дома. Награжден орденом Красной Звезды за Сухумскую операцию, другими ведомственными наградами.
В «Альфе» я с 85-го. Только закончил спецкурс — и сразу в Афганистан. Вернулся оттуда загорелый и с бородой. Чувствовал себя уже матерым, хотя ни в одной спецоперации еще не участвовал… Вообще, нам — Первому отделению судьба благоволила. Мы участвовали почти во всех реальных спецоперациях на практически всех видах транспорта: был у нас и штурм самолета, и штурм квартиры, и школы, и тюрьмы, и даже захват телебашни.
Начало Сухумских событий было еще в Москве. Мы отработали сутки, без происшествий и уже расползались по домам. Неожиданно Карпухин взял и вызвал нас, и по списку, который сам же лично составил, приказал готовиться «по боевой». Потом уже я смекнул, что в этот список он поставил в основном тех, кто участвовал в Саратовской операции. Потому что результат был нужен железный.
Я был в тройке Саши Михайлова и перед штурмом РАФика мы спрятались в полуподвальчике, выходившем во двор тюрьмы. Доставили нас к нему в хлебной машине, типа, зэкам продукты привезли. Мы из кузова этой хлебовозки очень тихо и незаметно, по стеночкам впритирочку десантировались и залезли в свой подвал. Там было тесновато, но по крайней мере прохладно. Двум другим тройкам — особенно Вити Лутцева, пришлось потеть на жаре. Как выяснилось, в этом полуподвале был склад старинного оружия. Ну мы насмотрелись там экземпляров: и пищали, и мушкеты, и старинные охотничьи ружья, и длинноствольные кремневые пистолеты! Тяжелые!
После взрыва в РАФике нам пришлось лишние 20 метров бежать за ним, чтобы этих подонков из микроавтобуса вытряхивать! Я должен был по плану бежать первым, но все смешалось… Согласно договоренности с Михайловым о неприменении оружия рядом с РАФиком, мы набрали для штурма подручных средств. Чтобы стекла выбить сразу же. Кто-то взял кувалду, кто-то молоток, я взял — чугунную ножку от скамейки! Знаете — такая литая, с лапой. Удобная штучка! Главное — сама в руку ложится… Так я и бежал за РАФиком с чугунной ножкой от лавки в одной руке и с пистолетом в другой. Надеялись, что стрелять не придется, но — пришлось. Саша Михайлов стрелял по колесам, чтобы РАФик остановить, я — уже когда высадил стекла со своей стороны. Чугунку выкинул и с пистолетом прыгнул в салон…
Их там набилось — неимоверно. Тринадцать человек в таком маленьком салоне! Сидели друг на друге… Когда пассажирскую дверь я распахнул, то первый сидевший просто вывалился мне под ноги. Он упал спиной. Я через него перешагнул и — в салон. Павла Прунчака я узнал сразу — нам показывали его фотографию и давали описание, и нам было известно, что рецидивист Прунчак был инвалидом. У него была повреждена правая кисть. Так что сидел он со скрюченной «клешней» и разбитой головой, а в левой у него был ТэТэшник. Оружия в салоне было — куча. Уже потом, когда всех зачистили, выгребли из РАФика около десятка пистолетов, винтовки, охотничьи двустволки. Прятали они стволы кто куда. Один додумался в носок пистолет засунуть!
Когда я залетел в салон, сразу же увидел два ствола, нацеленные на меня в упор, и «затыка» уже не было — пришлось стрелять. Потому что или ты — или они… Все это было мгновенно. Я помню хлопки своих и чужих выстрелов, вопли раненых, матюги своих и чужих, потом стал вытаскивать пассажиров из салона, засунув пистолет под бронежилет. Наручники я лично никому не надевал. Просто укладывал преступников на асфальт…
Уже потом, после операции, местные понабежали и стали задержанных вырывать из рук, орать на нас — дайте их нам, мы их щас порвем… Зэки, уже обоссавшиеся, вялые и смирные, валялись на горячем асфальте. Чего уж теперь…
В истории нашего государства таких операций не было. И дай бог, чтобы в будущем не пришлось…

Пятницкий Александр, капитан спецназа КГБ, работал в «Альфе» с 1983 по 1992. В 1983-м прошел боевую стажировку в Афганистане. За время работы в «Альфе» принимал участие в Тбилисской, Сухумской, Саратовской операциях, а также участвовал в спецмероприятиях в Армении и Литве. Награжден орденом Боевого Красного Знамени, медалями «За отвагу», «За боевые заслуги».
Я пришел в «Альфу» в 1983-м и сразу же попал на знаменитую Тбилисскую операцию, когда сынки местной партийной элиты натворили дел в аэропорту, захватив пассажирский самолет. Штурмовать мне не пришлось, я был в группе блокирования, помогал эвакуировать пассажиров. Потом был Афганистан, потом — Саратов, а потом — Сухуми.
Во время штурма РАФика я был в 3-й тройке.
Вот моя подгруппа: М. Картофельников (командир), В. Кузнецов, А. Пятницкий.
Поскольку я не входил в число тех, кто «ваял» план операции, то о том, что именно будем штурмовать и где готовиться, ничего не знал. Вместе с остальными я спокойно готовился к любому варианту развития событий, находясь в туристическом лагере неподалеку от центра города, где нас разместили. Наступило время «Ч». На хлебовозке вместе с тройкой Михайлова нас «подбросили» к нашей «точке». Это была какая-то подсобка, примыкавшая к зданию самой тюрьмы. Там мы и спрятались. Вместе с нами внутрь залезли несколько местных оперов. Они жутко волновались что, когда преступники окажутся во дворе, то смогут нас обнаружить, заглянув внутрь подсобки. Поэтому оперативники заперлись на ключ изнутри. Сидим запертые внутри вместе с ними, потеем, волнуемся. Жара +35. Три часа ожидания. Бронежилет на мне был легкий — всего десять килограммов, но за три часа он потяжелел. Проезжает РАФик. Рвануло. Пора нам бежать штурмовать его. Что вы думаете? Оперативники ключа найти не могут! От волнения позабыли, куда засунули. Так что потеряли несколько драгоценных секундочек! Ладно… Хорошо, что дверь не бронированная была, сама открылась с помощью волшебного слова и удара ноги. Бежим. У меня в руке тоже ножка от скамейки. Чугунная, литая, кривая, как баклажан. Тройка Вити Лутцева, когда высаживала окна со своей стороны, нам помогла: распахнули заднюю дверь пассажирского салона, которая снизу вверх распахивается. Очень грамотно сделали — распахнули и ушли в сторону, чтобы открыть нам пространство. Я этим воспользовался незамедлительно. Бандиты сидели спинами ко мне. Вроде смирно сидели, и вдруг давай разворачиваться и «волыны» доставать! Не обращая внимания на них, я пригрел одного-двоих ножкой от лавки по башке, а потом уже выдернул их за шкирку. Уложил на асфальт. Помял чуть-чуть. Потом залез в салон. Вот дальше нечетко помню — там суета была. Похоже на то, что в меня все-таки успели шмальнуть из Марголина. Когда бронежилет стащил, на теле обнаружил черный синячище. А может, сам ударился… Там было тесно, кругом углы, стволы, ножи и злые рожи.

Закончили мы с РАФиком и пошли в тюрьму. В смысле, воевать дальше пошли… В тюрьме возились с люком, который не хотел взрываться. Открыли люк — и оттуда прилетела пуля в ногу солдатику «Витязя» рядовому Лебедеву. Ну, тому, кто в солдатика стрелял, объяснили, что совершать опасные для жизни сотрудников правоохранительных органов действия нежелательно и даже вредно для собственного здоровья. После этого сопроводили преступников в камеры и отобрали у них все оружие, которое им было в тюрьме совершенно лишним.
Потом, когда уже все закончилось, мы обступили Игорька Орехова, волнуемся за него. Один из наших остряков Игорю говорит:
— Ну повезло тебе, Орехов, что в тебя не из ПМ или ТТ стреляли, а из «мелкашки». А вот представь, что тебя бы убили? Чего бы на твоем памятнике написали: и день рождения, и день смерти совпадают!
Черный юмор.
И еще: свидетелей наших действий было много. Люди с балконов глазели на все в прямом эфире. А вот специально обученный оператор, которому поручили снимать для нас (в учебных целях) всю катавасию сверху, как только пули засвистели, закрыл голову руками и снимал… небо.
А в небе — ни единого облачка. Жарко потому что.

Дмитрий Беляков
Фото из архива автора